Как бы там ни было, но после долгого
изучения самого себя я установил глубокую двуликость человеческой
природы. Порывшись в своей памяти, я понял тогда, что скромность
помогла мне блистать, смирение -- побеждать, а благородство --
угнетать. Я вел войну мирными средствами и, выказывая бескорыстие,
добивался всего, чего мне хотелось. Я, например, никогда не
жаловался, что меня не поздравили с днем рождения, позабыли
эту знаменательную дату; знакомые удивлялись моей скромности и почти
восхищались ею.
